Алкоголизация страны СССР
Я смотрю на
картину, датированную 1945 годом. Отец семейства вернулся с войны. Вернулся
лишь несколько часов назад – еще нераспакованный чемодан, с которого свалились
брошенные второпях и никем еще не убранные рукавицы, там же и фуражка, снятая явно после того, как
солдат прошел в ней в комнату, только и успев что скинуть шинель. Солдат
припозднился – победа случилась в мае, он дошел до Берлина, но служба не
отпускала, и вот за окном уже зима. Он привез жене раздобытую по чужим
берлинским квартирам шелковую блузку удивительно нежного цвета и загогулистую
синюю шляпку, а младшему сыну – матроску и игрушечную лошадь на колесиках, но,
правда, без хвоста. Таких вещей и таких игрушек в этой простой деревенской
семье сроду не видывали.
Когда от радости
пришли в себя, спешно накрыли на стол – по случаю радости вынули из шкафа
парадную свежую скатерть, а из еды только тарелка с хлебом да банка фронтовой
тушенки, бутылка водки, бутылка «красненькой», чай…
Разумеется, это
очень правильная, очень советская картина. Однако странности в ней прямо-таки
бросаются в глаза. Например, я никогда не поверю, что для маленького ребенка
(мальчик в матроске) рассказ отца окажется настолько интересней столь
редкостной и такой удивительной игрушки, как лошадь с седлом, что ребенок
будет слушать этот взрослый, малопонятный ему рассказ, даже не приблизив
к себе эту бесценную игрушку – забыв о ней. Маленький мальчик, который не видел
отца четыре года – который в силу своего малого возраста забыл об отце за это
время, для которого отец сейчас – не больше чем просто дядя!
В девочку, в
срочном порядке нарядившуюся по команде матери в свое лучшее платье (праздник в
доме!) – в школьную форму с пионерским галстуком – в такую девочку я верю. Но
почему она стоит с книгой? Она собралась читать?
Но самая главная
странность здесь – спиртное. Две бутылки. Обе на треть опустошены – всего лишь
на треть. Две рюмки – и обе пустые, стоящие как-то по-сиротски. Вроде бы они и
есть – а вроде бы и не нужны никому. Словно бы семейство всего лишь
культурно пригубило спиртного «по
случаю» - и тут же забыло о нем, едва ли не мгновенно переключившись на чай.
Чудеса, да и только.
Чепцов Е.М. "Среди родных". 1945
***
А вот картина
1947 года – и на ней все та же странность. В центре стола – винная бутылка и
рюмка, но зеленоватое бутылочное стекло напрочь сливается с синим фоном и
становится совершенно неприметным. Вино стоит, оно есть, но члены и этого
семейства словно бы совсем не замечают его, погруженные в иные дела – читают
газету, общаются с ребенком (в матроске), кушают суп, протирают подстаканник –
милая улыбающаяся семья, не ведающая о проблемах алкоголизма! Но если не
ведающая, если эта деталь – бутылка и рюмка – так неважна, то зачем вообще было
ее изображать? Да еще в окружении улыбающегося, чрезвычайно довольного
семейства. Загадка? Отнюдь...
B. Sherbakov. 1947
Я вспоминаю
некогда удивившие меня слова Вильяма Похлебкина: «Период войны 1941-1945 годов
ещё в большей степени внёс сомнения в массы относительно того, как относится к
водке Советское государство – одобряет оно её употребление или нет». Вот она –
разгадка столь странного присутствия спиртного на этих картинах: вроде и пьют,
а вроде и не пьют, вроде и есть алкоголь на столе – а вроде как и нет его
вовсе.
Но с чего такая
двойственность? Вспомним историю.
Производство и
торговля алкоголем в послереволюционной России оставались долгое время под
запретом. Однако в 1924 году, когда здоровье Ленина уже ни у кого не вызывало
сомнений, было принято постановление «О
введении водочной монополии». Окончательно сухой закон в России был отменен на
следующий же год после смерти Ленина - в 1925 году. Немедленно начался
алкогольный разгул. Таким образом, превращение народа в тупое стадо алкоголиков
было четко осознанным тогдашним правительством шагом, приносящим немалые деньги
в казну. Я где-то читала, что в то время даже разрешалось пить в цехах, прямо на
рабочем месте, а запой считался уважительной причиной для прогула. В 1927 году
в алкогольном бреду погибли и получили увечья полмиллиона человек.
Видимо,
испугавшись вполне справедливых (и масштабных) обвинений в алкогольном саботаже
и уничтожении нации, государственные мужи
срочно создают видимость борьбы с пьянством – одновременно наращивая
производство алкоголя. Семена Буденного срочно избирают председателем военной
секции Всесоюзного совета противоалкогольных обществ. Создается журнал «Трезвость и культура»,
образовываются спецдружины по борьбе с пьянством. Проводится показушная
антиалкогольная демонстрация с участием аж 5 тысяч детей. Пионеры на своих
слетах торжественно обращаются к комсомольцам с призывом к трезвости. На этом
фальшивая борьба с пьянством и заканчивается - «Общество борьбы с алкоголизмом»
упраздняется, журнал «Трезвость и культура» закрывается…
Война усугубляет
проблему. В тылу в «стахановские продуктовые наборы» добавляется водка – особо
отличившимся на трудовых рубежах. И вот уже в 1943 году в Москве открывается
первый вытрезвитель…
На фронте водка
появляется в первые же месяцы войны. "Правда, для непьющих, которых на
первых порах было весьма много, была введена замена водки на сахар и шоколад (в
специальных и особенно в летных частях), но этой заменой к 1945 году уже почти
никто не пользовался: сказалось изменение психологии людей, увидевших, что до
сих пор непрестижное и запретное употребление водки вдруг стало
высокопрестижным в глазах ближайшего начальства – старшины, мичмана, боцмана,
командира взвода, а отказ от назначенной порции спиртного расценивался уже как
элемент оппозиции и неблагонадёжности. Поскольку в армии к 1945 году оказалась
практически вся активная часть мужского населения страны, то после демобилизации
эти новые, усвоенные десятками миллионов людей порядки и отношение к алкоголю
были разнесены и посеяны по всей стране» (Вильям Похлебкин. История водки).
Бывшие фронтовики
и фронтовички с расшатанной психикой и привычкой к «боевым ста грамм» спивались
с невероятной скоростью, заражая пристрастием к спиртному подросших детей. К послевоенному бандитизму добавляются
массовые убийства и увечья по пьяной лавочке. Но, кажется, правительство
озабочено только одним – чтобы водочные деньги не прошли мимо кассы. Поэтому в
1948 году выходит Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об уголовной
ответственности за изготовление и продажу самогона". И на этом всё.
Пройдет еще
десять лет, и страна захлебнется в повальном пьянстве, только тогда появится
еще одно, крайне вялое постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "Об
усилении борьбы с пьянством и наведении порядка в торговле крепкими
напитками". Понятно, что ключевой момент здесь опять все-тот же –
наведение порядка в торговле водкой. Спаивание народа должно было происходить без ущерба для
государственной казны. Усиление же борьбы с пьянством, упомянутое в названии
постановления, – обычный фиговый лист, прикрывающий то самое место, куда был
давно уже послан советский народ своим бесстыдным правительством…
©Наталья Воронцова-Юрьева
|